Италия и не только. О похожести

Рассказы о том, насколько похожи мы и итальянцы, пару лет назад считались хорошим тоном у русскоговорящих гидов, а бесконечные сравнения Венеции и Санкт-Петербурга можно часто услышать и по сей день. Это мне напоминает одну историю, случившуюся не так давно. При поступлении моего сына в садик ему был задан вопрос: «Что общего между яблоком и котенком?». Признаться, я была в тупике, а пятилетний «абитуриент», практически не задумываясь, произнес: «Хвостик».

Примерно также обстоят дела и с нашей похожестью с жителями средиземноморского «сапожка». Да, и мы, и они легко относимся к опозданиям, необязательности, у нас - авось, у них - фортуна, а возможность ничего не делать предпочтительней возможности сделать и заработать и т. д. Но при всем при этом лично мне практически невозможно представить итальянца, пренебрежительно относящегося к собственной семье, или итальянца, орущего на ребенка, или... Слухи о любвеобильности горячих итальянских парней считаю сильно преувеличенными. У каждого из них всю жизнь есть одна и та же преданно и верно любимая женщина - его мама. Мамы - отдельная история: естественно, только мама всегда и во всем права и только она знает, что, кто и зачем нужны ее великовозрастному чаду. То, что итальянки к сорока годам все подряд превращаются в пышнотелых усатых матрон, одетых в черное, скорее, кинематографическая традиция, нежели реальность. Пожилая, весьма стройная донна, разъезжающая в цветастой юбке на мотороллере (привлекая случайные взгляды ослепительно белоснежным нижним бельем), - не такая уж редкость на римских и прочих улицах. Впрочем, как и развешанное на веревках от дома к дому это самое белье.

Никогда в своей жизни до этого я не делала почти две сотни снимков за 20 минут, фотоаппарат работал практически как автомат... И случилось это со мной на палубе «вапоретто» - речного трамвайчика, плывущего от пристани на континенте к западающим в душу на всю жизнь островам - Венеции. Впрочем, уверена, что этот рекорд легко побить - в Венеции рука постоянно и абсолютно непроизвольно тянется к фотоаппарату. К этому городу невозможно привыкнуть - его облик изменчив, как выражение лица привлекательной, остроумной женщины.

Венецией невозможно не восхищаться, здесь непременно становишься поэтом. Байрон, Гете, Казанова, Тургенев, Хемингуэй и еще целая рать их собратьев по перу вдохновенно живописали этот город-сон, изведя море чернил, превзошедшее по объему воды знаменитый Canale Grande. Все приезжие, без исключения, восторгаются городом, что, впрочем, не мешает венецианцам относиться к очарованным туристам, как бы это помягче сказать, не без иронии.

И называют их, туристов, la copola, что в переводе с итальянского значит «курица». А курица - на то и курица, чтобы ее ощипывать. Так что будьте бдительны и отстаивайте свои материальные интересы, торгуйтесь, не стесняясь! Однако не особенно усердствуйте - ниже средней цены не собьете, а время потеряете. Переспорить итальянца, тем более жителя Венеции, - почти искусство. Механическое повторение цифр здесь не пройдет. Аргументы приводятся иногда потрясающие.

...В стороне от накатанных туристских троп вижу отдыхающего гондольера, бегом к нему - удача, можно договориться... Муж приближается не спеша, мы с гондольером только-только начинаем «разогреваться». И вдруг лицо венецианца расплывается в улыбке, и я уже понимаю - проиграла. Но как? А он, указывая рукой на профессиональную аппаратуру, которой мы оба увешаны, спрашивает: «Журналисты?». В ответ радостные кивки. «О, с журналистов я беру вдвое больше. Разве вы не знаете, что это мы, венецианцы, дали вам работу? Именно у нас вышла первая в мире газета La Gazzetta!». Немая сцена, но муж находится: «Да, но не сделать скидку соратникам по оружию...». Явный интерес, и - по рукам (минус 20 евро). Но... только в знак того, что Венеция вместе с Россией воевала против турков в позапрошлом веке.

Когда-то в Венеции было пять тысяч гондольеров. О, какие это были люди! Самые красивые женщины считали за честь подарить свою любовь гондольеру, а проститутки никогда не брали с них денег. А как они пели баркаролу! Как выяснилось, дедушка нашего гондольера катал Достоевского и пел ему, а Достоевский плакал, потому что Достоевский - гений и понимал красоту. Нынешние гондольеры так не умеют. Они поют современные песни, знакомые туристам по фестивалям в Сан-Ремо. Да и кому теперь петь? Теперь на гондолах катаются одни японцы и заказывают вальс «Амурские волны». Смешные люди! И под мостом Вздохов всегда целуются. Нашли где целоваться. Это грустный мост, по нему проводили заключенных к месту казни, и те вздыхали, прощаясь с жизнью.

А вон там музей Коррер с картинами великих венецианцев: Тициана, Веронезе, Тинторетто, Карпаччо. Помните ту картину Карпаччо, где он нарисовал двух куртизанок, сушащих волосы? Тогда, в 1514 году, городской совет провел перепись жителей и насчитал 11 тысяч куртизанок. Мама миа, каждая третья! Правительство обложило их налогом. Сейчас в Венеции тоже много проституток, но налогов они не платят. Зато их клиентов штрафуют. Клиенты - иностранцы, венецианец никогда не платит за любовь деньгами. Он платит любовью, как Казанова.

Выбираясь из гондолы, в очередной раз понимаю, что опять не удержусь, и буду снимать, хотя снимков с голубями на знаменитой площади Сан-Марко у меня сотни. Взлетающие, летающие, нахально поглядывающие тучные зобастые птички. Дети, кормящие голубей, бабульки с пакетиками корма, туристы с птичкой на голове, с птичкой на руке. Многие украшены «орденом Венеции»: голуби ведь тоже венецианцы и гадить на порфировые плиты самой красивой площади самого красивого города в мире не станут.

Пьяцца Сан-Марко действительно удивительно красивая площадь. И грандиозный собор, и каменное кружево дворца Дожей, и величественная простота колокольни, где в 1609 году Галилео Галилей установил свои первый телескоп. Господи, да каждый камень здесь освящен историей. Например, вот этот - для объявлений (pietra del banolo) на углу собора. Именно здесь вывешивались, пожалуй, самые парадоксальные во всей истории мировой юриспруденции законы и предписания.

Так, предписанием от 1442 года под страхом тюремного заключения венецианским куртизанкам запрещалось красить волосы в рыжий цвет посредством лошадиной мочи. Дабы зловонными испарениями не отвращать от себя мужчин, тем самым способствуя распространению гомосексуализма. А закон от 1460 года повелевал венецианским гражданкам быть добрыми, ласковыми и побольше есть, чтобы приобрести пышные формы, распаляющие мужское сладострастие.

А кони античной квадриги над центральным порталом - одна из немногих копий, а не подлинников, хранящихся в Венеции. Тех, кстати, считающихся лучшим конным памятником в Европе, стащил и увез во Францию Наполеон. Гораздо позже лошадок вернули, но венецианцы припрятали их внутри собора. На всякий случай. Ведь эта четверка помнит все коронации дожей и парады флотоводцев и кондотьеров с 1250 года.

Лучше отправимся на Сан-Марко в половине шестого вечера, когда площадь готовится к ночной жизни. Прямо на брусчатку выносятся столики, и сразу шесть симфонических квартетов одновременно дают концерты классической музыки. Непременно вернитесь на площадь вечером. Просто для того, чтобы пережить благословенное «дольче фа ниенте» - сладкое ничегонеделание, выпить горький кампари и послушать сладкого Вивальди или наоборот - выпить сладкий «Амаретто» и послушать горького Равеля.

- Вы хотите запомнить Венецию навсегда? Тогда купите вот эту маску. Она называется Buenaventura - приносящая счастье. Buenaventura похожа на всех венецианцев сразу. Спрашиваю: «Правда, что венецианская маска отражает типичные черты характера венецианцев - хитрость, мудрость и коварство?». «А правда, что все русские беспрерывно пьют водку, закусывают икрой и играют на балалайке?» - парирует торговец.

Тяжело остановиться, когда пишешь о Венеции, но еще тяжелее решить, о каком из городов Италии рассказать еще. Такой нежной привязанности, как к Венеции, к другим итальянским городам я не испытываю, но интересны и замечательны, по меньшей мере, десятки. Впрочем, не упомянуть о Флоренции просто невозможно.

Флоренция - колдовской город. Погружение в его средневековую атмосферу - мгновенное (особенно по утренний гул колоколов древней столицы Тосканы, звон которых несется над волнами Арно, над шпилями Санта Кроче, Санта Мария Новелла и над морем красных черепичных крыш). Каждый найдет в этом городе что-то свое. Кого-то заинтересуют сады Бобболи, дворец Питти, старый мост Понте-Веккио, а я все возвращаюсь и возвращаюсь в галерею Уффици.

Для меня это еще и напоминание о студенческой юности... Как-то я начала спорить с преподавателем истории искусств на экзамене. Спорила довольно горячо, с цитатами и примерами. Для примера и в назидание меня с экзамена выперли. А на пересдаче (а их, как вы понимаете, было несколько), что бы ни попалось в билете, дополнительные вопросы касались всегда только одной, но сложнейшей темы - галерея Уффици. Зато, когда впервые попала в галерею, поняла, что ориентируюсь в ней не многим хуже, чем в Эрмитаже. Признаюсь, что почти бегом промчалась по залу Джотто, лишь взглянула на Гойю и Липпи и надолго застыла перед «неистовым богомазом» Сандро Филиппепи, который вошел в историю как Боттичелли (в переводе «бочонок»). Супруг давно отправился к Давиду, а я все стояла у знаменитой «Весны», которую Боттичелли писал с любовницы Лоренцо Великолепного Симонетты Веспуччи. Девушка прожила столь недолго и так надолго стала загадкой, а теперь еще и брендом для поколений и поколений. Знаете, что каждый пятый современный дизайнер хотя бы раз, но использовал ее изображение в своих работах? А по количеству публикаций «Весна» в последние годы опережает «Мону Лизу», несмотря на мощный пиар последней Деном Брауном (интересно, к слову, чьей бабушкой окажется она под пером неутомимого писаки?).

В гостиницу из галереи пошла самостоятельно, решив, что моя «путевая идиосинкразия» в Италии мне не страшна. Бодро отрапортовала супругу по телефону: «Буду через полчаса», а далее... мгновенно потерялась. Сделать это во Флоренции очень и очень трудно - город небольшой, река - прекрасный ориентир, а Золотой мост виден практически с любой точки набережной. Но что могу, то могу. Однако местные жители, кажется, привыкли не удивляться бестолковости чужаков. Поэтому один из них (как выяснилось впоследствии, торговец антиквариатом) просто взял меня под локоток и довел до отеля. По пути рассказал немало интересного. Например, когда мы брели по гулким плитам пьяццо Синьории, я внезапно заметила под ногами будто вбитый в мостовую металлический диск.

- Так обозначено место, где на костре был сожжен монах Савонарола, - пояснил мой неожиданный гид. - Да, да, тот самый, который так повлиял на Боттичелли своими проповедями, что художник начал писать только на религиозные темы. С его полотен навсегда исчезли чудесные женщины русалочьей красоты.

Да, и еще один лик Флоренции. Здесь творили знаменитые художники и поэты, во дворцах гремели пиры, а на площадях сжигали ведьм и монахов, всех, кого заподозрили в колдовстве или ереси. А заодно изобрели первый магазин «24 часа». На одном из домов и сейчас можно увидеть небольшое окошко, в которое можно было в любое время суток просунуть денежку, а взамен получить бутылочку чертовски доброго вина. Возможно, что и знаменитого кьянти.

- Конечно, ее видел в огне сам Бенвенуто Челлини. А как любят этого зверька наши алхимики! Можете не сомневаться, саламандры никогда не переводились во Флоренции. Поживете и сами убедитесь. На счет «поживете» - предложение очень заманчивое, но вряд ли выполнимое (хотя очень и очень хочется).

Вечер описанного выше дня оказался более чем приятным. Мы с мужем отправились в одно замечательно красивое место - на Виллу Боргезе. «Вечер с музыкой и ужином» из серии «все включено» - так значилось в проспекте. Музыкой встречали уже при входе в первый зал дворца - несколько музыкантов в средневековых костюмах играли на скрипках, за длинным столом стоял в ожидании персонал в красных ливреях, при приближении гостей открывались бутылки с шампанским, наполнялись бокалы... Настроение сразу стало по-настоящему приподнятым, шампанское оказалось очень вкусным и в меру холодным. Потом предложили пройтись по дворцовым залам... Громадные, низко спускающиеся и сияющие огнями люстры, роскошная мебель, обитые старинными тканями стены, картины с дамами и кавалерами, гобелены со сценами охоты... Да, Паулина Боргезе нескучно, видно, пожила когда-то в этих стенах (а ведь показали нам только малую часть дворца). Паулина была сестрой Наполеона, и он подарил ей Флоренцию (неплохие подарки делал, однако). О ней современники отзывались как об обладательнице самой красивой спины Италии, о чем существует живописное свидетельство. Картину не видела, поэтому подтвердить или опровергнуть не могу.

После прогулки нас с поклонами пригласили в просторный зал, такой же роскошный, как предыдущие, где стояли несколько больших круглых и уже накрытых для трапезы столов. Именно трапезы, назвать то действо иначе язык не поворачивается. Наш слух услаждала музыка, исполняемая на старинных инструментах музыкантами, одетыми в старинные костюмы. С музыкантами выступала юная певица в изысканном наряде времен красавицы Паулины... Обслуживал ужин немолодой солидный мужчина в красном с золотым шитьем жилете. Он знал по-русски «спасибо» и «хорошо», и все подносил и подносил разные блюда - как оказалось позже, «легкую закусочку». А еще он все подавал и подавал бутылки с «Кьянти». Мы были заранее предупреждены, что вино будет подаваться без ограничений - сколько выпьем. Еда была очень вкусная, а выпили мы... ну не знаю, сколько... И вдруг пауза. Гаснут люстры. Слышится рокот барабанов...Любопытство нарастает. Распахиваются двери и «рабы» (почему-то в дерюжках) вносят носилки, на которых пылает огнем... большая освежеванная туша кабана (может и свиньи, но в меню значился только что убитый на охоте кабан). Под аплодисменты со всех сторон носилки пронесли по кругу и также торжественно, под барабаны, унесли. Через некоторое нескучно проведенное время нам подали отлично зажаренное мясо. На десерт - воздушные маленькие пирожные и крошечные чашечки с очень неплохим кофе.

Вообще, такие театрализованно-едальные представления в Италии очень популярны. А налет игры очень уместен, а то ведь тяжеловато все время осознавать - а вот по этим плитам ходил Данте, а из этого ручейка пил Веронезе, тут за углом жил Микеланджело... А так, поиграли в век девятнадцатый, и средневековье вроде стало как-то ближе.

Да, это правда, но начинать с этого города путешествие по городам Италии все-таки не советую. Может наступить культурный шок. Поэтому Рим оставляйте напоследок. Первый шок - Колизей: одно дело - открытка-картинка, другое - своими глазами. Смотришь на него и думаешь: стоит он и стоит... стоит вечно, и будет так стоять ВЕЧНО.

Да, обваливался, да разрушался, а потом как бы застыл в своем величии. Мистика и фантастика. И ни один кирпич теперь не падает. Конечно, есть этому вполне материалистичные объяснения - поддерживают, реставрируют, но следы реставрации умело запрятаны. Хотя кое-где и видна то опорная балка, то деревянная обшивка, но глаз на этом не задерживается - не хочет. Впечатляет! Сильно!!! И совершенно по-иному ощущается новизна бытия.

К слову, о ваннах, точнее, о воде. Самая вкусная питьевая вода течет в Италии из фонтанчика на площади Святого Петра в Ватикане. А как же иначе? Папа-то рядом: вон - окошки его апартаментов. Правда, они закрыты, значит, Его Святейшество сейчас в отъезде. И по такому случаю можно попасть в Сикстинскую капеллу (когда Папа в резиденции, капелла для посетителей обычно закрыта). Фотографировать нельзя, разговаривать нельзя. В плотной толпе и в тишине можно рассматривать росписи, картины, потолок и благоговеть. Выход - через железные решетчатые ворота. Через их прутья просовываются фотоаппараты, стоит сплошной «щелк».

Собор Святого Петра на одноименной площади потрясающе красив как снаружи, так и внутри. Описывать собор словами - примерно то же самое, что пытаться запечатлеть его облик на фотопленку. Ни пленка, ни слова не смогут донести всю мощь и красоту грандиозного творения. Но сюжетец один расскажу, не удержусь. Внушительной величины бронзовый Святой Петр сидит на возвышении, в бронзовом кресле. Проходящим мимо доступны его босые ноги. Стоит очередь погладить ногу святого (почему-то левую). Ступня сильно блестит, и пальцы на ней уже стерлись настолько, что их почти не различить по отдельности. На правой ноге пальцы еще существуют - гладят-то поменьше. В конце концов, так и сотрут ноги Святого Петра. Но ведь нельзя не пустить в храм нас, жадных до впечатлений туристов. Ну, конечно, и я погладила. Зачем существует этот обычай? Не знаю. Варианты ответов самые разные.

Да, когда бродишь по Риму, невольно приглядываешься к жителям, которые, как ни крути, римляне, и испытываешь некую некомфортность. Как это? Вот эти люди, обыкновенно одетые и какие-то совсем обычные, они - римляне? Римляне - это совершенно историческое понятие, это туники, сандалии, римские носы, гордо поднятые головы, это Цезарь, Антоний, Нерон и прочие великие личности с лавровыми венками на голове. Да пусть и без венков, но не в шортах же и с собачкой на поводке... И они - римляне? (Люди разумеется, а не собачки). Пришлось принять как данность. Присматриваясь повнимательнее, я все же нашла порядочное количество римских носов. Значит, так и есть, они - римляне. Но это - реплика в сторону. А хочется мне рассказать о фонтане Треви. Даже, скорее, не о самом фонтане, а о небе над моей головой в тот момент, когда я подошла к фонтану.

Мы стояли на небольшой площади ночью. Фонтан изливался с ровным шумом подсвеченными струями. Вокруг стоял гул от множества людских голосов и вдруг... Вдруг слышим: «Посмотрите вверх!». И все застыли. Наверху оказалось не небо. Темно-синий ровный бархат. Без единого проблеска, без единой звездочки. Когда я читала где-нибудь сравнение ночного неба с синим бархатом, мне оно казалось данью сантиментам. Но небо над фонтаном Треви ни с чем другим сравнить было невозможно! В этот синий бархат то и дело ввинчивались светящиеся спиральные диски, запускаемые китайцами (где же их нет!), снующими в толпе. А еще китайцы предлагали розы, свежие, бордовые. Подойдет с улыбкой (они всегда улыбаются) и даст женщине (которая со спутником) розу. Мол, бери, красавица, дарю! Польщенная дама возьмет розу и попытается удалиться. Ну да, как же! Китаец бежит следом и требует за розу деньги. Кто сразу сует цветок обратно и возмущается, но иной кавалер чувствует неловкость и платит за розу. И расходятся все более или менее довольные.

Навязчивый китайский сервис всюду достанет. Чего только они не продают по всей Италии! От забавных игрушек-трансформеров и бижутерии до движущихся моделей современных машин. И не только китайцы. Здоровенные, с лаково-блестящей иссиня-черной кожей негры (уволенные из иностранного легиона, не иначе) стоят рядами вдоль улиц, разложив на расстеленных полотнах сумочки, игрушки и женские украшения. Но, несмотря на изобилие туристов и торговцев, на улицах Рима чистота, словно их только сейчас подмели и помыли. Так оно и есть: постоянно всюду шмыгают уборщики с мешками для сбора мусора.

И еще поражает всеобщая доброжелательность. Доброжелательностью и улыбками, кажется, пропитана вся Италия. Я не видела ни одного мрачного лица: спокойные - да, серьезные - да, но хмурые - никогда. При моем уникальном умении попадать в неловкие ситуации я ни разу не осталась без помощи. Помогали всегда и всегда с улыбкой.